Шрифт:
Закладка:
Очень рано утром в пятницу Гулд посетил Баттерфилда в здании казначейства, где помощник казначея сообщил ему, что никаких распоряжений из Вашингтона пока не поступало. Позже Гулд провел час в замке Эри с Фиском, который к этому времени уже понимал ситуацию, но для видимости согласился продолжать играть роль быка. Затем, примерно в 8:30, они отправились в офис на Брод-стрит к брокеру Уильяму Хиту, который в последнее время помогал Белдену с покупками. Гулд и Фиск оставались у Хита до конца дня, охраняемые несколькими крупными охранниками железной дороги Эри и ведя свои дела из двух отдельных комнат. Сказав Белдену, что золото закроется на отметке 200, Фиск отправил его в "золотой зал" с приказом купить все, что можно, по цене 145. Гулд тем временем передал через Смита совсем другие инструкции. "Продавай, продавай, продавай", - шептал Смит субброкеру Эдварду К. Уилларду. В то же время Уиллард не должен был вступать в контакт с брокерами, покупающими для Фиска.30 Вскоре после этого, когда брокер Хит попросил у Гулда больше гринбеков и больше маржи, Гулд нацарапал записку, в которой поручил Tenth National заверить несколько чеков и предоставить кредит.
В "Золотом зале" ставки были сделаны задолго до официального открытия в 10 утра, и стартовая цена составила 150. Субброкер Белдена, Альберт Спейерс, возглавил торги, в то время как сам Белден оказывал давление на самых отчаянных "медведей", требуя либо увеличить маржу, либо заключить частные сделки. Узнав о пятидолларовом повышении, Фиск поручил Спейерсу продолжать покупать по 150. Тем временем Гулд стабильно и медленно продавал акции до 11 утра, после чего, получив две зловещие информации, быстро ускорил продажу. Что заставило Гулда ускорить выход? Во-первых, вернувшись из Десятого национального, Хит сообщил Гулду, что банк больше не может быть полезен. В банк прибыли федеральные аудиторы. На улице ходили слухи о грядущем крахе, и президент Десятого национального ожидал, что в любой момент может начаться бегство. Сразу же после этого Смит сообщил Гулду, что Джозеф Селигман - брокер помощника федерального казначея Дэниела Баттерфилда - внезапно стал не покупателем, а продавцом золота: этот факт указывал на то, что Баттерфилд знал о готовящемся федеральном шаге. (Получив прибыль, Баттерфилд вскоре - очень скоро, на самом деле, - уйдет в отставку).
Утром цена достигла максимума 162, разорив буквально сотни медвежьих брокеров и торговцев, которые были вынуждены рассчитываться по своим маржинальным счетам на ужасных условиях. (В то же время банки Сан-Франциско, где было много золота, оказались завалены просьбами из Нью-Йорка о переводе золота по телеграфу. Эти просьбы были проигнорированы, поскольку банкиры из Сан-Франциско опасались вызвать дефицит на Западном побережье.) Затем, незадолго до полудня, пришло сообщение, что Бутвелл выпустил через Brown Brothers государственное золото на сумму 4 миллиона долларов. К 12:30 цена установилась на уровне 135. В последовавшем за этим хаосе брокеры и торговцы, в зависимости от своего положения, суетились, чтобы либо отказаться от контрактов, заключенных в безумии на пике максимума, либо привести их в исполнение.
Золотообменный банк едва не рухнул под тяжестью сделок (многие из которых были спорными), нуждавшихся в клиринге. Внизу, на Брод- и Уолл-стрит, угрюмые и странно спокойные толпы разорившихся людей скапливались возле "Золотой комнаты", офиса Хита и Десятого национального (который действительно пережил бегство). По другую сторону Ист-Ривер в Бруклине стояло подразделение ополченцев, готовое двинуться в путь, если события в финансовом районе Манхэттена выйдут из-под контроля (чего не произошло). Тем временем хаос в Нью-Йорке привлек внимание зрителей на финансовых рынках по всей стране. Приличные бостонцы сгрудились вокруг телеграфа в читальном зале Биржи торговцев, цепляясь за обрывки новостей. Инвесторы, собравшиеся на Третьей улице в Филадельфии, заволновались, когда индикатор цены золота в одном крупном банке, который был напрямую связан с Золотым залом по телеграфу, погас. "Пришлось нанять мальчишек, чтобы они бегали от телеграфа к одной брокерской конторе за другой и выкрикивали надбавки", - сообщала на следующий день газета Philadelphia Ledger. "Это усугубило вавилонскую ситуацию".31 Около тысячи индивидуальных инвесторов обанкротились в этот день. Четырнадцать брокерских домов, а также несколько банков обанкротились. Когда в пятницу вечером ошеломленные Гулд и Фиск наконец покинули здание Хита через черный ход, они привели с собой охрану и на два дня засели в замке Эри.
"Джей совсем опустился", - сказал Фиск Корбину, когда тот в воскресенье посетил замок Эри. "От него не осталось ничего, кроме кучи одежды и пары глаз".32 Хотя в конце дня он получил небольшую прибыль от продажи золота, масштабное падение цен на акции на этой неделе означало, что Гулд задолжал значительные суммы по маржинальным сделкам с ценными бумагами. Таким образом, общий финансовый результат его схемы "золотого угла" оказался для него чистым убытком (хотя и не таким большим, как у многих других игроков). Кроме того, золотые сделки Гулда застряли в чистилище золотого биржевого банка. В понедельник Гулд получил не менее двенадцати судебных запретов, призванных защитить его интересы и интересы Фиска, каковыми они и являлись. Один из приказов назначил дружественного Гулду управляющего самим Золотообменным банком. Другой запретил "Золотой комнате" накладывать арест на контракты, купленные брокерами Гулда или Фиска в "черную пятницу". Дальнейшие судебные запреты защищали человека Гулда - Смита - от судебного преследования и запрещали "Золотой комнате" добиваться возмещения ущерба против Фиска или Гулда, кроме как через суд. На вопрос о судебных запретах помощник кассира банка "Золотая биржа" Хайрам Роджерс ответил: "О да, они приходили... по полные шляпы, пока мы наконец не перестали понимать, что делать. Нам запрещали совершать почти все действия".33
Когда Конгресс попросил объяснить, что случилось с прибылью от спекуляций, Фиск ответил, что она ушла "туда, где растет вязкая лоза".34 Ароматный вальдбайн, известный также как жимолость, обычно сажали около хозяйственных построек, чтобы скрыть их запах. Ожидаемые доходы Гулда и Фиска были, выражаясь менее деликатно, чем мог бы выразиться Фиск, выброшены в дерьмо. Причем в грязную. Как писал Мори Клейн, рассказывая на сайте о сотнях судебных исков, связанных с "Черной пятницей", Джей "организовывал их в течение недель, месяцев, иногда лет, никогда не намереваясь, чтобы хоть один из них дошел до суда по существу".35 Последний из них был разрешен только в 1877 году.
В краткосрочной перспективе попытка Джея зайти в золотой угол дорого обойдется ему, помимо рыночных потерь, еще как минимум одним крупным способом. Одним из брокерских домов, потерпевших крах после "черной
